Интервью с тату-мастером Сергеем Щербаковым мы записали в канун Святок, когда некоторые люди гурьбой бегут купаться в стылых прорубях, в замерзших реках и водоемах.
Мы с Серегой предпочли водным процедурам, попахивающим неслабым экстримом (это ж сколько надо принять на грудь, чтобы полезть в прорубь?), грамотные посиделки в «Последней Капле», что на Чеховской, под местную 45-градусную диковинку, именуемую «Сельдереевкой», к которой обязательно прилагаются маринованные белые грибочки и рыбный салатик «Мимоза».
В динамиках кабачка шуршали последние dark-electro-ремиксы Depeche Mode и после пары стопок настоечки, залакированной темным нефильтрованным «Paulaner» зимнего сорта «Dunkel», совсем захорошело.
Общение пошло более свободно, выведя наш разговор на обсуждение извечных вопросов о непростых судьбах России и мира, рассмотренных сквозь древний кристалл татуировки... Впрочем, не будем забегать вперед. Обо всем — по порядку.
Автор: Привет, Сергей, как жизнь?
Щербаков: Отлично. Отдохнули в новогодние праздники, в этом году как никогда длинные (10 дней!), теперь бодро вливаемся в рабочий ритм. В декабре у меня родился сын. Назвали Алексеем.
А: Поздравляем. Ты показывал мне свои новые рисунки. Они были как-то специально приурочены к Новому году?
Щ: Нет, начал рисовать еще с осени. Садишься и начинаешь рисовать, еще не зная, что нарисуешь. Все происходит само по себе. Пошел курить, сломалась зажигалка, смотришь на нее и рождается прообраз будущего рисунка, например человечек-зажигалка, у которого вместо головы — фитиль, а ручки исполнены в виде бикфордовых шнуров.
Или едешь в автобусе, и вдруг такое приходит... Сразу представляю себе готовый лист флэша, на котором, взяв за основу определенную идею, вырисовываю те или иные узоры (обычно на флэшах располагается от двух больших до восьми небольших рисунков). Это может быть любое изображение, например, скорпиона, но все его изображения будут в разных ракурсах.
А: Ты всегда так рисовал?
Щ: Да, в принципе ничего сложного. Линию проводишь на листе бумаги и поехали. Рисую обычно карандашом. Причем идею рисунка мне необходимо воплотить единовременно. Если не закончу сразу, то откладываю и могу больше никогда к нему не вернуться.
А: Я видел у тебя в салоне стопки папок с рисунками.
Щ: Накоплено много материала. Иногда что-то выкидываю. Жалко расставаться, конечно. Но приходят новые идеи, а старое отправляется в прошлое.
А: В каком стиле ты обычно рисуешь? Знаю, что у тебя отлично получаются Комиксы, Фэнтези, разные орнаменты.
Щ: Мне нравится графика. Черно-белые рисунки с тенями, прорисованными деталями узора, например кельтского. Можно потом из черно-белого рисунка сделать цветной, это уже дело техники, но изначально рисую все в черно-белой гамме.
А: Откуда пошло твое увлечение рисованием?
Щ: Точно не скажу, но по рассказам моей мамы, она с малых лет частенько заставала меня за рисованием. Просто сидел и рисовал часами. Мог начать рисовать с утра до обеда, потом меня с трудом выгоняли гулять и потусовав по двору, я вновь возвращался к бумаге и карандашу.
А: Помнишь, что тогда рисовал?
Щ: Войнушки всякие. Солдатиков, самолетики, бронетехнику. Причем прорисовывал их так, что на листе практически не оставалось чистых мест. В школе много сюжетов бралось из рок-музыки. В начале 80-х привозили журналы, вроде «Metal Hammer». Они пристально изучались. Обложки, на которых тогда фигурировали великолепные парни из Iron Maiden, Nazareth, Kiss, WASP, Twisted Sister, Testament, Manowar, Judas Priest, тщательно перерисовывались. Фишка была в том, чтобы рисовать портреты групп, кресты, черепа, скелеты на плакатах и постерах.
Обычно использовал ватман формата А2 и после продавать. Моя мать не рисовала. А когда родился я, то дед взял меня на руки, посмотрел и предсказал — будет художником. Сейчас у меня даже похожие на его залысины на голове. Видимо, с генами передается не только строение волос, но и тяга к рисованию. Они коренные москвичи — жили в Сокольниках. Дед писал картины маслом. Сам я картины рисовать не пробовал, а его мне очень нравятся.
Они висят в моей квартире. На них изображены, например, сосновый бор, синее небо, отражающееся в глубоком омуте... Он отлично умел передать состояние души, некую щемящую тоску, невысказанную и глубоко запрятанную мысль.
А: Как думаешь, откуда берется тяга к рисованию?
Щ: Для меня важно заниматься любимым делом. Нельзя заставить человека делать что-либо хорошо через силу. Есть два пути — либо выбрать любимую профессию и совершенствоваться в ней, либо, поняв, что любимого дела нет, просто освоить некое ремесло на высоком профессиональном уровне и зарабатывать деньги. Часто бывает так, что вместо того, чтобы прислушаться к себе, человек суетится, хватается за любой вариант, лишь бы заработать. Стану кем угодно, научусь чему угодно, лишь бы платили. Уловил основные фишки и — вперед...от забора — до заката.
А: У твоего деда рисование было любимым занятием?
Щ: Он жил в послевоенное время. Заработков больших не было. Работал учителем в школе. Любил путешествовать, возить детей из класса в походы, лазать по горам, ставить палатки, сплавляться по Волге на плотах. Бабушка Антонина Павловна рассказывала, что он собирался научить меня рисовать. От него осталось, помимо картин, много холстов, кистей, мольбертов, красок.
А: Ты себя сознательно подстраиваешь под формат флэша?
Щ: Работа краской уже требует определенной техники. У меня больше душа лежит к черно-белым цветам графики, к работе карандашом. Они больше подходят для выражения близких мне концепций, идей, вещей, отражающих внутреннее настроение, мой внутренний мир.
А: Вернемся к школьным годам. Что было дальше?
Щ: В школе сидел в основном на задних партах, на «Камчатке». Большинство парт, а также все тетрадки были сплошь изрисованы хэви-металлом, названиями групп, фэнтезийными рисунками. Из предметов нравилось черчение и рисование. Учительница выговаривала моим родителям — что вы не купите сыну циркуль и линейку? Почему он рисует от руки? Те — у него все есть. Учительница объясняла — дело не в том, что нарисовано плохо, а от руки. Мало того, он всему классу рисует круги и сложные линии без циркуля и линейки. Ставлю ему пятерки за технику.
После восьмого класса пошел в училище. В нем оформлял стенгазеты, получал за них призы. Металл тогда присутствовал по полной программе. Также рисовал плакаты. По окончании училища стал электриком. Пошел в армию. Служил в Ростове. Застал «горячие точки» конца 80-х годов. Карабах, Приднестровье. Рисование помогало расслабиться в перерывах между командировками. Письма сослуживцам оформлял: пушку нарисовать, портрет девушки по фотографии. Татуировкой в армии не занимался.
А: Когда вернулся, наверное, ощутил себя немного в другой стране?
Щ: Да, после армии приходишь немного не от мира сего. Чтобы привыкнуть к «гражданке», необходимо время. А тут развалился «совок», угар перестройки подходил к концу — что делать? Вопрос. Знакомые позвали работать в охрану. Занимались разным: сопровождением грузов, охраной объектов. Работа не нравилась. Как найти себя применение? Помог случай. Друг по имени Владимир, с которым вместе работали, посоветовал попробовать себя в татуировке. Он видел, как я часто сидел на дежурствах и что-то рисовал. Володя в то время «забивался» у одного татуировщика по прозвищу «Фашист».
Поехали к нему, говорит, посмотришь, что к чему. Уговорил.
Взяли с собой, как водится, водочки, пивка, закусон и приехали на квартиру. Стоим, за дверью собака лает, открывается дверь — там маячит здоровенная овчарка и на нас внимательно смотрит, а мы на нее. Тут появился хозяин, пса отозвал — Вольф, Вольф, говорит. Пригласил войти. Зашли. И здесь я испытал шок. В прихожей висела куча самой что ни на есть настоящей немецкой униформы: плащи, фуражки, как будто взвод фрицев разделся. Проходим в комнату — на стенах знамена вермахта, наградные знаки, кружки со свастиками и полно другой атрибутики. Не квартира — музей! Мне это посещение надолго запомнилось.
Посидели, пообщались, и «Фашист» начал работать. Предложил мне попробовать на Володе. Тот был не против. Я веду линию, все получается ровно, мужики подбадривают. И меня как-то прикололо. Потом я скопировал у «Фашиста» его самодельный тату-аппарат, знакомые слесаря на заводе его мне сделали в нескольких экземплярах.
Так и пошло. Делал татуировки друзьям и знакомым. На дворе стоял конец 1995 года.
А: Получается, что ты проработал в охране почти пять лет?
Щ: Да, и, кстати, постоянно рисовал. Кроме карандаша еще любил рисовать черной шариковой ручкой. Кучу рисунков роздал. Но благодаря моей жене многое удалось сохранить. Она весьма трепетно относится к моим работам, коллекционирует их.
Меня рисование не утомляет. Не люблю перерисовывать, нравится рисовать свое. Сделаю тигра с фотографии, но по-своему! С 1996 года стал уже прикидывать, как тот или иной рисунок мог бы выглядеть в качестве татуировки. Например, понял, что фотографии животных или птиц — это своеобразный стоп-кадр, он идеально подходит в качестве эскиза для татуировки. Но каждый рисунок можно по-разному обыграть.
Темы нескончаемы. Достаточно добавить деталей, цвета, взять другой ракурс. Я изначально чувствую, что понравится конкретному человеку. И делаю того же дракона — в броне, в кожуре, в перспективе, в сечении... А: Какой стиль в тату тебе стал близок со временем?
Щ: Мне близок даже не стиль, а целое художественное направление — сюрреализм. Например, меня прикалывает сделать 50 разных вариантов обычной кружки, не похожих друг на друга. Конечно, потратишь некоторое время, но мне это не лень. Черно-белый рисунок дает богатую пищу для ума и фантазии. А докрасить его уже можно по желанию.
А: Приходят ли к тебе люди, которые понимают, что ты можешь воплотить на коже, почти как на бумаге, все, что угодно, в любом цвете, ракурсе, сечении?..
Щ: Разный народ идет. Обычно приходится объяснять, рассказывать. Иногда люди понимают сразу, чаще — нет. Кто понял, включается в своего рода игру. Говоришь, здесь сделаем рисунок посветлее, там — потемнее.
Смотри — интереснее сделать узор не фиолетовым или синим, а пустить оттенок, похожий на холодный металл. Общаешься, пытаешься задействовать личные качества человека, чтобы он гордился своей тату, и она была бы для него актуально и через много лет. Приходят, конечно, и такие, кому не до разговоров. Хочу именно это, и все. Или спрашивают — 50 долларов будет стоить? Делай! Остальное их не волнует.
А: Отражается ли сумма тату на отношениях мастер — клиент?
Щ: Стараешься независимо от цены сделать любую работу качественно. Можно сделать татуировку и за небольшой «децл» денег. Но это относится, конечно, к друзьям. Предлагаешь красивые работы, которые видишь на конкретном человеке. Вот фигурка из комиксов (хочу сделать целую серию, например, взяв за основу человечка-зажигалку), это — моя идея и больше ничья! В ней есть особая энергия и юмор. Можно самую банальную вещь сделать энергетичной — в этом кайф тату-мастера. Профессионально сделанное тату привлекает внимание.
Робкому человеку оно может добавить уверенности, избавить от комплексов. Сильного укрепит в его ощущениях. Вопрос цены татуировки (а это удовольствие не из дешевых!) играет немаловажную роль при покупке хорошего оборудования, качественных красок, расходных материалов. Но еще раз повторю, главное — общий профессиональный подход к теме.
А: Важно ли для тебя наличие в тату скрытых смыслов, как часто они встречаются?
Щ: Каждый тату-мастер старается выработать свой неповторимый стиль, почерк. Для меня в тату важен не только поверхностный, качественный аспект, но и возможность того, что люди могут, глядя на рисунок или узор, задуматься о его скрытом смысле, который у каждого рисунка свой. Так как каждый человек индивидуален, то даже один и тот же сюжет, исполненный на разных людях, будет иметь разный смысл, зачастую не совпадающий. Каждый вкладывает в тату нечто свое, особенное!
А: Влияет ли татуировка на человека?
Щ: Никто этого не знает. Влияет то, как ты к этому относишься. Важно выбрать своего мастера, ведь все мы разные. Основная задача тату-мастера — профессионально реализовать рисунок на коже.
А: Что ты слушаешь во время работы?
Щ: Когда работаю, то стараюсь полностью сконцентрироваться на процессе. Поэтому в музыке для меня нет приоритетов. Никогда не любил попсу. Сегодня пришел к более спокойной музыке, чем когда-то. На создание флэшей влияет лишь настроение, создаваемое музыкой. Дома слушаю Розенбаума, Земфиру. Тяжелую музыку, рок, хард хорошо послушать на гулянке и славно оторваться под нее.
А: Разговоры о скрытых смыслах, влияниях — это все здорово. Работал ли ты в тату-салонах, где делается реальный бизнес и уже не до долгих бесед о творчестве?
Щ: Начинал я работать как тату-мастер в тату-салоне «Искусство», что находился на Якиманке. Пришли мы туда работать вместе с Олегом Верещинским еще в 1996 году. Затем переехали на Автозаводскую в 1998 году, а в 1999-м я оттуда ушел.
Некоторое время работал у себя в Зеленограде. Друзья посоветовали открыть свой тату-салон. Нашлось помещение рядом с метро «Динамо», в здании стадиона. Договорился с хозяевами, установил оборудование, придумал название, пригласил напарника, Володю Мирхайдарова, и 1 марта 1999 года салон открылся на новом месте, под именем «Тату-Культура».
А: Красиво открылись, символично.
Щ: Вокруг стадиона тогда был вещевой рынок. Мы выставили рекламный щит, и народ к нам потянулся. Многие заходили просто поговорить. Некоторые возвращались и татуировались. Та постепенно процесс пошел. Приезжали мастера из других городов.
Через полгода стало ясно, что ас признали, появились постоянные клиенты, средства. Мы их вкладывали в развитие салона. Например, повесили рекламный баннер в метро, подкупали дополнительное оборудование. Никто нам особо не помогал, все делали сами. И вроде дела шли неплохо, но потом убрали рынок, народу стало меньше. Салон стал «загибаться». Постепенно пришло понимание, что необходимо что-то менять.
С августа 2004 года я начал работать в салоне «ТатуЗООО» в Сокольниках, где трудился по март 2005 года. С мая 2005 года мы с моим напарником Евгением Якшиным открыли свой тату-салон «Неон» в Зеленограде. Интересно, что Евгений в 2001 году открыл в Солнечногорске студию «Неон», которая проработала 10 месяцев. В 2002— 2004 годах работал принимая на дому. В 2004 году открыл вновь студию «Неон» в Солнечногорске.
Проработав там год, мы с ним решили объединить творческие усилия.
А: Что «бил» себе народ в конце 90-х — начале XXI века?
Щ: Народ выбирал все время одно и то же. Скорпионов, тигров, орлов, драконов — простые для восприятия вещи. Каждый третий задавал вопрос — а не «потянут» ли за «это», что обозначает и так далее. Ситуация с отношением к татуировке, на мой взгляд, может измениться лишь со сменой двух, а то и трех поколений. Должно уйти великодержавное восприятие мира и существование «по понятиям», которые проецируются на многие области жизни, в том числе и на тату.
А: Понятно откуда идет такое восприятие. Как писал, например, Довлатов в «Зоне»: «...полстраны сидело, а еще полстраны охраняло...». Действительно, когда смотришь на синюшные зековские наколки, по которым читается весь путь конкретного человека, и видишь непередаваемое выражение глаз людей в черных бушлатах, стоящих по обе стороны колючей проволоки, то многое переосмысливаешь.
Щ: До сих пор приходится предварительно разъяснять смысл тату. Многие сосредотачиваются не на том, насколько красив рисунок, а что подумают по поводу тату, например, соседи! В итоге просят нанести «узорчик попроще», чтобы не «выделялось». Тату важна для людей как знак. Затянула рутина, достали заботы и серые будни, пойти себе татуировочку что-ли сделать — такой превалирует у многих подход. Чтобы потом ее показывать от случая к случаю и снова прятать.
А: Многие ли приходили татуироваться после таких разговоров?
Щ: Немало, особенно, если выйдет реклама.
А: Ты предлагаешь людям в качестве тату в основном свои собственные рисунки. В чем состоит их отличие от стандартных флэшей?
Щ: Идеи рисунков нередко порождаются окружением. Образы пропитаны атмосферой, в которой живешь, с кем и где общаешься. Хочешь ты того или не хочешь, но люди от тебя что-то берут, и ты, в свою очередь, непроизвольно что-то берешь от них. Бывает, ощущается жуткая тоска, иногда нечто садомазохистское чудится, нотки щемящие прорываются. Сам себя так подчас накрутишь, что мама — не горюй! В России принято многое доводить до крайности. Пить, так пить, гулять, так гулять... Многогранность, парадоксально сочетаемая с повышенной эмоциональностью, неспособностью к анализу и заключению выводов из ошибок.
А: Никто никого ничему не научил, да и желание учиться отсутствует. Хотя попариться и порассуждать многие горазды. Но пар частенько уходит в гудок... Происходит постоянная подмена понятий: если речь заходит о свободе, то имеют в виду волю, под справедливостью понимается не взвешенный подход к делу, а как бы все взять и поделить. Чувства постоянно перевешивают здравый смысл. Итог понятен — прощай, разум, здравствуй, дурь!
Как ни печально это констатировать, такое происходит из года в год, из века в век... Отсюда проистекает многое из того, что непонятно в России другим этносам и культурам. Налицо закрытость, консерватизм, приверженность патриархальным укладам и устаревшим обычаям. Некая наивность, щедро перемешанная с хроническим недоверием и постоянно подавляемой агрессивностью. Мало солнца, фруктов, красок, да еще зима продолжается по полгода, а то и больше.
В итоге, как писал Салтыков-Щедрин: «Непонятно чего хочется — то ли Конституции, то ли севрюжатины с хреном, то ли всех посадить...». От себя добавлю — и сделать татуировочку...
Щ: Ни один человек пока еще не описал до конца и не постиг феномена этой страны. Также и в татуировке — российская школа пока дремлет, ее время еще не пришло. Отлично раскручен тот же американский стиль New School или High-Tech. В России пока все в развитии.
А: Кого бы отметил из российских и западных тату-мастеров?
Щ: Трудно выделить кого-либо. Отмечу Дмитрия Маслака, Марса Андарьянова, Павла Ольшаникова, Николая Бойко, Сергея Рихтера, Алексея «Фана». Есть хорошие мастера и в других регионах — в Саратове есть мастер Светозаров, в Солнечногорске, Зеленограде также живут неплохие ребята. Из западных испанец Эрнандес — самый интересный человек.
А: Состоялось ли в России тату-сообщество?
Щ: И не состоится в ближайшее время. Нет совместных акций, мероприятий. Одним некогда, другим — не до того. Разухабистость мешает, зависть, замкнутость. Все общаются со своими, как всегда, много нюансов и отсутствует реальная конкуренция. Те — возгордились, тот — спился, а этот — вознесся. Бытовуха, банальность. Обычное для России восприятие — смесь гордыни и недоверия.
А: Понятно, что конкуренция не возникнет из воздуха. От чего зависит количество мастеров и студий?
Щ: Люди больше увлечены зарабатыванием денег. Проще купить колбасный цех, торговать водкой или открыть сауну. Схемы ведения этих бизнесов отработаны. В татуировку надо немало вкладывать, и непонятно, что выйдет в итоге. Мастера сами не обладают деньгами.
А ход рассуждения доморощенных «инвесторов» понятен: отбить «бабки», да побыстрее. Салон татуировки требует вложений и времени, но после он становится «долгоиграющим» бизнесом, имеющим перспективу и постоянно развивающимся. Иначе путь развития таков: нестабильно работающие крошечные кабинетики при косметических или парикмахерских салонах или работа на дому.
В последнем случае говорить о развитии тату-движения в целом затруднительно. Тату-мастер должен заниматься своим делом, обрастать клиентурой, быть настоящей звездой салона, чтобы шли именно к нему! Бизнесом должны заниматься другие люди. Когда совмещается бизнес и татуировка в одном лице, то ничего хорошего не получится. Каждый должен заниматься своим делом.
А: Коли мы говорили о профессии, что пожелаешь другим тату-мастерам, начинающим?
Щ: Коллегам — успехов, побольше качественных работ и здоровья, чтобы это все осуществить. Начинающим пожелаю не заморачиваться на материальных аспектах, больше обращать внимание на творчество. Допустим, ты — человек, готовый сделать все, что угодно за деньги. Меня от такого подхода коробит. Сделал работу, но нет в ней души и не радостно как-то. Деньги — вещь приходящая и уходящая. В тату, как и в творчестве, должна быть культура, тогда это звучит гордо и присутствует полет.
А: Кстати, а почему ты сам не татуирован?
Щ: Издержки профессии. Хочу сделать себе тату большую, одним куском от плеча — вниз по боку — до щиколотки. Это непросто. Будучи сам постоянно в теме, вижу колоссальное количество сюжетов, которые мне нравятся. Хочу это, то... и в итоге остаюсь пока незататуированным. Тату-мастеров, которым мог бы довериться, немного, но они есть. Отметил бы, например, Олега Турянского. У парня есть зерно! Пока он будет таким, каков есть сейчас, то добьется многого.
А: Так все-таки откуда берутся образы для рисунков, тату-флэшей?
Щ: Иногда я, нарисовав что-то, показываю рисунок близким мне людям, например жене Наташе, и прислушиваюсь к их мнению. Но в основном доверяю внутренним ощущениям, прислушиваюсь к себе. Внешне реагирую на обычные вещи, но еду, допустим, в электричке и вижу образ. Например, тысячи людей ездят в электричках и каждый раз видят перед собой стоп-кран. Все смотрят на этот стоп-кран и что?
Мне же кажется, что, сочетая внешнее и внутреннее, можно идею развить до того, что в жизни у каждого человека есть свой стоп-кран, и уже дело личное, как с ним обращаться...
А: Весьма метафорично, особенно если учесть, что частенько стоп-краны не работают...